ПРЕДИСЛОВИЕ
Выпускаемая книга стремится осветить состояние античной техники в тот период истории Греции, который принято называть „эллинистическим". Хронологически этот период падает на отрезок времени от смерти Александра Македонского до момента образования римского принципата. „Эллинистическим“ назван он в силу одной из »отличительнейших его особенностей, заключающейся в процессе „эллинизации“, или грецизации, „варварской“ периферии античного мира, совершившемся в результате экономической и военной экспансии греков на восток. Столкновение греческой и восточной культур не только принесло восточным народам культурные ценности греческого мира, но в свою очередь обогатило и Грецию. Правда, эта эпоха не являлась в техническом отношении принципиально новой и в основном преимущественно совершенствовала и развивала достижения предшествовавшей ей классической эпохи.
Грецизированный птолемеевский Египет, восточные, греческие монархии, создающиеся тогда и в Сирии, и в Малой Азии, монархическая Македония и попрежнему дробящаяся на множество мелких республик коренная Греция с Архипелагом и островом Критом, т. е. все Средиземноморье, образуют отныне в основном однотипный тон жизни, вызванный изменением всей старой экономики: узкие местные рамки былого полисного хозяйства стремительно разрушаются в эпоху эллинизма, и торговля вступает на путь широкого международного товарооборота. Рост денежных богатств заставляет и держателей мастерских, и крупных земельных собственников все интенсивнее эксплуатировать рабов и вольнонаемных рабочих, и, параллельно росту индивидуальных богатств на одном полюсе общества, столь же быстро совершается обнищание на другом, все резче и резче обозначается экономическое расслоение общества. Для исследователя экономической истории древности представляет особенный интерес как раз эллинистическая эпоха, так как именно в это время, с одной стороны, античное рабовладельческое хозяйство достигает полного своего развития, а с другой - тогда же в среде угнетенной массы рабов, батраков, вольнонаемных рабочих и обездоленного сельского населения возникают, то здесь, то там, и первые попытки борьбы, уже предвещающие грядущую гибель системы, основанной на рабском способе производства.
Узнать материальную обстановку жизни этой эпохи, думается, окажется интересным не для одних лишь античников.

Академик И. И. Толстой

Отдел первый

СЫРЬЕВАЯ БАЗА И ПЕРВИЧНАЯ ОБРАБОТКА МАТЕРИАЛОВ

М. И. Максимова

Сырьевая база
Камень (7)
Горное дело и металлургия (16)

КАМЕНЬ

Основным строительным материалом Греции, начиная с конца VII в. до н. э., был камень, в изобилии добывавшийся во всех греческих областях. В материковой Греции горы занимают около 80% общей площади всей страны; примерно такое же соотношение существует и для западной части Малой Азии; на островах же Эгейского моря процентное отношение горных областей к общей их площади еще выше. Эти горы по своему геологическому строению состоят по преимуществу из кристаллических сланцев и известняков с добавлением изверженных пород и третичных образований. Повсеместно они дают вполне пригодный и обильный строительный материал разнообразных сортов: простой известняк, известковый туф (так наз. порос), гнейс, трахит, брекчию и т. д.
Конечно, далеко не все местности Греции были в этом отношении в таких исключительно благоприятных условиях, как Афины, где известняк добывался из самого холма Акрополя и прилегавших к нему местностей, а также из каменоломен, расположенных у подножия Гиметта, порос - из Пирея, брекчия - из Фалерона, голубовато-серый мрамор - из Гиметта и, наконец, прекрасный, мелкозернистый, белый мрамор - из расположенных на расстоянии приблизительно 17 км от Афин каменоломен Пентеликона. Как показали археологические исследования, основная потребность греческих городов в строительном материале всегда покрывалась местными природными запасами камня, и только более дорогие его сорта, необходимые главным образом для общественных построек, доставлялись из каменоломен, которые иногда находились на значительном расстоянии От данного городского центра. Так было в Греции VI-IV вв.; то же самое было и в эллинистическую эпоху. Так, Пергам почти целиком построен из трахита, добывавшегося у северного склона Пергамского акрополя; Делос - из делосских же гнейса и гранита; Милет - из местного известняка и мрамора с Латмоса и из гор Микале; Приена - из местной брекчии и мрамора Микале; Александрия - из окрестного, похожего на мрамор, конгломерата, и т. д. При таких условиях дерево, которым Греция IV-I вв. была бедна, и искусственные материалы из глины играли в строительном деле греков лишь второстепенную роль.
Каменоломни древних греков сохранились до нашего времени в довольно большом количестве, но, к сожалению, ни одна из них не была подробно и тщательно обследована. Наши знания о технике и организации работы по добыванию камня в древней Греции мы принуждены извлекать, главным образом, из описаний путешественников и довольно скудных литературных и эпиграфических источников. К тому же надо иметь в виду, что большинство античных каменоломен эксплоатировалось не только в греческую, но и в римскую эпоху, и те заключения о технике добычи камня, которые можно сделать на основании некоторых наблюдений на местах, в большинстве своем относятся к римской эпохе. Четкое разграничение между техническими приемами разных эпох здесь почти невозможно. Нам придется поэтому дать общий очерк техники и организации труда при добыче камня в греческом мире, хронологически выделив лишь то, что нам известно о Птолемеевских каменоломнях в Египте.
Античные каменоломни, в зависимости от способа залегания пластов камня, были открытыми (например, на Пентеликоне и в Сиракузах) или закрытыми (например, на острове Паросе, в Гортине на Крите). Приемы выемки камня в открытых разработках не всюду были одинаковы. Так, на юго-западном склоне Пентеликона, где расположены одна над другой 25 античных каменоломен, из которых некоторые находятся на высоте примерно 1000 м, выемка производилась отвесными срезами, достигавшими иногда большой высоты. По вычислениям одного из ученых XIX в. (Лепсиус), древние добыли в этих каменоломнях примерно около 400000 м 3 мрамора. На островах Скиросе, Наксосе и в каменоломнях Сиракуз разработка шла по двум кривым линиям, которые исходили из одной точки на поверхности земли и шли вкось в ее глубину.
Закрытые разработки мрамора на острове Паросе представляют собой штольни, входы в которые расположены на высоте примерно в 200 м. Массивы мрамора имеют здесь толщину от 2 до 4 м и идут в глубь горы с наклоном в 30°. Штольни следуют за ними на протяжении более 100 м, образуя местами довольно широкие камеры, потолок которых подпирается, как столбами, невыбранными крапами мрамора, а местами сужаясь до размеров гесных и низких проходов. В стенах этих штолен довольно часто встречаются маленькие ниши, куда ставили лампы, при свете которых производили подземные работы. На полу во многих местах видны еще следы салазок, на которых транспортировались каменные глыбы.
Инструменты для работы в каменоломнях состояли из кайла с острием, зубила, лома, клиньев, кувалды и пил с зубьями и без зубьев. На стенах шахт во многих местах еще видны следы, оставленные при работе зубилом. Изготовляли инструменты, повидимому, всегда из железа. По крайней мере, в сохранившихся документах Птолемеевской эпохи по сдаче в подряд работ в каменоломнях Фаюмского округа государство обязуется доставить подрядчику все необходимые для работ инструменты, причем они обычно обозначаются одним словом σιδηρά - железные (инструменты).
Пилы применяли, повидимому, в тех случаях, когда камню, уже в процессе его выламывания, хотели придать ту или иную форму. Пилы с зубьями употребляли только для очень мягких пород, более же твердые породы пилили пилами без зубьев. Пилили вручную при помощи песка, который непрерывно всыпали в прорез. Лучшим для этой цели считался песок из Эфиопии. Хороший сорт находился также на острове Наксосе. Дополнительным оборудованием при работах в каменоломнях служили лопаты с коленчатой ручкой для сбора мелких отходов в корзины или кожаные и плетеные мешки. (Мы не даем здесь изображений этих инструментов в виду того, что оригиналов или их изображения, относящихся к эпохе эллинизма, насколько нам известно, не сохранилось.)
Самую выломку камня производили при помощи железных или деревянных клиньев. После того, как определена была глыба, подлежавшая выломке, ее отделяли от массива бороздой, шириной и глубиной от 6 до 9 см. Затем в этих бороздах пробивали по прямой линии отверстия для клиньев на равных расстояниях одно от другого. Если работали при помощи железных клиньев, то выломку глыбы производили одновременным вбиванием клиньев в отверстия. При работе же с деревянными клиньями, которые делались из хорошо высушенной древесины, их плотно забивали в отверстия и затем поливали водой - клинья разбухали, глыба откалывалась от пласта. Таким способом выламывали иногда огромные глыбы камня. Так, порог главной двери храма Аполлона в Дидиме имел почти 8 м длины, больше 2 м ширины и 1.5 м высоты.
Работа над выломкой мрамора облегчалась естественной слоистостью этой породы, а также тем обстоятельством, что в пластах мрамора часто встречаются трещины, перпендикулярные к направлению слоев. При выломке же камней вулканического происхождения греки, как это можно заметить в каменоломнях острова Скироса, облегчали себе работу тем, что делали врезы не в самом выламываемом камне, а в более мягкой породе, на которой лежали выламываемые глыбы, и в непосредственной близости от них.
Во многих каменоломнях еще и теперь можно видеть подготовленные к выломке глыбы, окончательное отделение которых от пласта осталось незаконченным. В грубой форме они уже имеют очертания готовых барабанов колонн, частей архитрава и т. п. Можно, например, видеть, что монолитные колонны, которые начали входить в употребление в эллинистическую эпоху, выламывали следующим образом: сперва делали глубокие врезы на обоих концах будущей колонны, а затем вытесывали до половины ее окружности. После этого по обеим продольным линиям, ограничивающим готовую полуколонну, проводили желобки с отверстиями для клиньев. При забивании клиньев в эти отверстия глыба откалывалась от пласта не по прямой, а по кривой линии, которая соответствовала линии округлой поверхности готовой части колонны, и, таким образом, выломанную поверхность оставалось затем только сгладить, чтобы получить готовую колонну.
Древние, повидимому, знакомы были с иными, более совершенными способами раскалывания камней. Существует ряд свидетельств (Ливия, Аппиана, Ювенала я др.), в которых рассказывается, как Ганнибал при переходе через Альпы прокладывал себе дорогу при помощи взрывания скал уксусом. Так как никаких подробностей этой операции упомянутые авторы не дают, то и самое свидетельство их остается для нас по меньшей мере темным.
Спуск добытых в каменоломнях материалов осуществлялся следующим образом. Камни устанавливали на деревянные тележки на роликах и спускали их вниз по специально для этой цели устроенной вымощенной плитами дорожке. В Пентелийских каменоломнях сохранились такие дорожки, доходящие до устья штольни. Вдоль дорожки видны еще отверстия, куда вбивали толстые колья. Можно думать, они служили для того, чтобы, по мере спуска тележки, привязывать к ним концы каната, которым тележка была обвязана, и тем обеспечить постепенность спуска. Сходные устройства были обнаружены в каменоломнях Египта римской эпохи.
Как указано выше, крупные архитектурные части получали свою форму в грубом виде уже при производстве самой операции выломки камня из пласта. Последующую обработку архитектурных частей, их оболванивание и грубую отеску производили до перемещения их к месту стройки, о чем свидетельствуют многочисленные наполовину готовые квадры, барабаны колонн, частя архитравов и пр., которые были найдены в непосредственной близости от древних каменоломен. В этой стадии обработки архитектурным частям придавали размеры и форму, приблизительно соответствовавшие окончательным требованиям, устанавливали углы и плоскости граней и приблизительный профиль кривых поверхностей, а также удаляли с них крупные неровности. Работу производили при помощи тесовика, долота, кувалды и угольника. Производство этих работ у каменоломен уменьшало тяжесть материалов при их перевозке, - это имело немалое значение в виду несовершенства транспортных средств; мелкие повреждения камней-полуфабрикатов во время перевозки легко могли быть исправлены при дальнейшей обработке на месте стройки.
Получистая отеска происходила в камнетесной мастерской, расположенной по большей части рядом со стройкой. Грани камней обрабатывали при этом следующим образом. Вдоль кромок граней оставляли полоски, которые должны были плотно прилегать к таким же полоскам соседних камней и образовывать с ними швы. Эти полоски тщатэльно выравнивали. Все пространство между полосками несколько углубляли для того, чтобы камни не соприкасались с такими же плоскостями соседних камней. На лице камней, наоборот, все пространство между полосками оставляли выпуклым и выравнивали его лишь после установки камня на место. В эллинистическую эпоху так же широко распространен был и другой способ отделки лица квадров. Намеренно оставляли лицо квадров шероховатым и не сглаженным (кроме кромок) - оно приобретало тот вид, который называется в настоящее время „рустикой“. Иногда боковым кромкам придавали наклон внутрь по направлению к швам так, что все лицо квадров становилось выпуклым и похожим на подушку (рис. 1). Такой способ отески был очень распространен в эллинистическую эпоху. Он имел то преимущество, что давал экономию труда, большую гарантию от повреждений лица квадров при их установке на место и создавал также известный декоративный эффект. Впрочем, греки имели также в виду и интересы обороны. Так, Филон Византийский рекомендует складывать некоторые части оборонительных стен из квадров, лицо которых имеет выпуклость до 0.23 м; при этом расстояние между выпуклостями соседних квадров должно было быть рассчитано таким образом, чтобы ядра в один талант не могли войти в этот промежуток и повредить стену. При получистой обтеске проделывали также углубления для скрепления камней и для установки их на место, а также „волчьи пасти“ для их подъема.
Получистую отеску производили при помощи тесака (рис. 73), долота, двусторонних кирок с острием на одном конце и острым ребром на другом конце. Применяли также деревянные шаблоны, по крайней мере для криволинейных поверхностей, о чем упоминает, между прочим, Филон Византийский.
Барабаны колонн обрабатывали примерно таким же образом. Вдоль окружности их верхней и нижней поверхностей оставляли гладкие полоски, которые должны были соприкасаться с такими же полосками смежных барабанов и нести всю тяжесть нагрузки; всю же поверхность между полосками углубляли и оставляли шероховатой. (Полосок этих было совершенно достаточно для того, чтобы вынести тяжесть верхних частей постройки. Современные исследователи вычисляли, что поверхность нижних барабанов колонн Парфенона равняется 17 584 см2, тяжесть же остальных барабанов колонн, антаблемента, потолка колоннады и крыши составляла примерно 135 230 кг. Таким образом, на квадратный сантиметр приходилась нагрузка примерно в 8 кг, тогда как предельная нагрузка на мрамор равняется от 200 до 500 кг на квадратный сантиметр.) Здесь проделывали углубления для пиронов, при помощи которых отдельные барабаны скрепляли между собой.

Квадры, обтесанные в виде подушек. Приена

Рис. 1. Квадры, обтесанные в виде подушек. Приена

Каннелюры обычно намечали только на верхнем барабане у капители. После установки всех барабанов на место от этих наметок проводили линии по поверхности всей колонны, после чего уже производили выемку дорожек. До установки на место производили также обработку украшенных орнаментом архитектурных частей.
Чистую отеску производили долотом, двусторонней киркой и зубаткой непосредственно перед установкой камней на место (швы), а лицо сглаживали уже после их установки и скрепления. Чистую отеску производили иногда „по красному“ (см. стр. 69); для соблюдения правильности горизонтальных плоскостей применяли уровень и рейки, а вертикальных - отвес. Правильность углов проверяли угломером. Обработку заканчивали шлифовкой поверхностей при помощи песка и шлифовального камня, после чего мрамор натирали воском для удаления чрезмерного блеска.
Об организации работ в каменоломнях эллинистической эпохи, главным образом в каменоломнях Египта, до нас дошли довольно подробные сведения. В птолемеевском Египте каменоломни принадлежали царю и эксплоатировались преимущественно через подрядчиков, а иногда в порядке барщины. Подряды сдавались царскими чиновниками с публичных торгов, причем составляли договор, согласно которому государство обязывалось выплатить подрядчику известную сумму за произведенную работу и доставить рабочий инструмент, а подрядчик нанимал рабочих и содержал их во время работ, обязывался выполнить работу в срок, отвечал за сохранность инструмента. Добытый материал поступал целиком в собственность государства. Подрядчики были, повидимому, мелкие (нам известно о подрядчике, работавшем с девятью рабочими).
Работа в одной каменоломне сдавалась часто нескольким подрядчикам, причем отдельные участки распределялись между ними царскими чиновниками. Последние также имели постоянный надзор за работой и производили ее учет. Вопрос о применении рабского труда в каменоломнях птолемеевского Египта не может считаться окончательно выясненным. Однако если рабский труд и применялся здесь, то лишь в небольших размерах. Огромное большинство рабочих в каменоломнях были свободными рабочими, которые нанимались за определенную плату (около 2 1/3 обола в день), выплачиваемую, повидимому, натурой. (Обол - медная монета, равная примерно 5 копейкам серебром.)
Условия труда свободных рабочих в каменоломнях Египта были особенно тяжелы вследствие широкого произвола администрации и откупщиков. Папирусы сохранили нам интересные данные по этому вопросу - жалобы рабочих в каменоломнях Фаюма инженеру Клеону. Рабочие недовольны надсмотрщиком, который всегда посылает их выламывать самые твердые породы. Они жалуются на отсутствие подсобных рабочих, которые выносили бы щебень; на то, что администрация не доставляет инструментов; на то, что инструменты сделаны из плохого железа; на отсутствие продовольствия и денег, и т. д. В конце концов рабочие оставляют работу и закладывают инструменты. Это начало стачки - явления, которое в Египте было, повидимому, далеко не редким. Рабочие пишут инженеру: „Ты ведь знаешь, что происходит в рабочих бригадах, когда перестают работать“.
Наряду с этим неизвестным доптолемеевскому Египту способом эксплоатации каменоломен через подрядчиков, в Египте эллинистической эпохи продолжала существовать и непосредственная эксплоатация каменоломен в порядке барщины, причем это, повидимому, имело место в тех случаях, когда дело шло о постоянной и непрерывной их эксплоатации. Литурги, т. е. лица, работавшие по общественной повинности, поставлялись в принудительном порядке отдельными округами; они не получали за свою работу никакого вознаграждения, но содержались во время работ за счет государства и получали от государства инструменты.
В Афинах в эллинистическую эпоху все каменоломни или, по крайней мере, наиболее значительные из них принадлежали государству. Частное владение каменоломнями, может быть, и существовало, но лишь в очень небольших размерах. Государственные каменоломни эксплоатировались непосредственно государством или через подрядчиков. О сдаче в аренду, которая широко практиковалась в Афинах относительно рудников, нам ничего не известно. В отличие от работ на стройках, работа в каменоломнях, особенно тяжелая, выполнялась почти исключительно несвободными рабочими, государственными рабами и военнопленными. Частных рабов посылали иногда на работы в каменоломни в виде наказания за провинности.

ГОРНОЕ ДЕЛО И МЕТАЛЛУРГИЯ

Техника добычи руды, как и техника металлургии, на протяжении всей истории античного общества развивалась медленно, но, тем не менее, сопоставление тех сведений, которые мы имеем по данным вопросам из эпохи римской империи, с данными, относящимися к классической Греции, показывает, что в этих отраслях промышленности древние добились в течение трехчетырех веков довольно значительных технических усовершенствований. Пути развития этой техники в ее историческом аспекте, к сожалению, почти полностью от нас ускользают. Если для Греции V и IV вв. мы имеем подробно изученные остатки серебряных рудников Лаврия, а для Рима - хорошо сохранившиеся и подробно обследованные рудники Испании, Галлии и других римских провинций, а также весьма пространные свидетельства римских писателей, то для эпохи эллинизма мы не располагаем ни одним сколько-нибудь исследованным рудниковым месторождением и, за исключением приводимого ниже описания золотых рудников в Египте, ни одним подробным литературным текстом, посвященным этому вопросу. На лицо только отрывочные краткие упоминания, разбросанные в сочинениях, посвященных другим темам. На основании этого скудного материала невозможно дать сколько-нибудь исчерпывающей картины техники добычи и обработки металлов в эпоху эллинизма, а тем более решить вопрос о том, какие из технических усовершенствований, применявшихся римлянами в данной области, были изобретены ими самими и какие они унаследовали от эллинистической Греции. Наше изложение поэтому поневоле будет носить фрагментарный характер, и мы будем касаться только тех вопросов, которые допускают более или менее полное их освещение.
Рудные месторождения. Завоевания Александра Македонского открыли для добывающей промышленности эллинистических государств ряд рудных месторождений за пределами собственно греческих областей. К сожалению, мы очень мало знаем о том, какие именно из многочисленных месторождений, разбросанных в пределах эллинистических государств, эксплоатировались в эллинистическую эпоху. Из крупных месторождений золота наши источники говорят о Верхнем Египте, где при Птолемеях производилась интенсивная разработка жильных месторождений в горном хребте, носящем в настоящее время название Wâdi’ Alkâli (Вади-Алкали) (см. примечание на стр. 18), и о старых фракийских золотых россыпях, в которых работа была возобновлена и расширена при македонском царе Филиппа III. Серебро и свинец продолжали добывать в Лаврионе близ Афин, хотя работа производилась здесь гораздо менее интенсивно, чем в V и IV вв., и большая часть этих металлов доставлялась в Грецию, Египет и царство Селевкидов из других источников, в том числе из Карфагена и из Испании. Медь добывали на Кипре, в Киликии, в Фаюме в Египте, на острове Эвбее, в Малой Азии и в ряде других областей. Олово, вероятно, ввозилось главным образом из Британии, но, может быть, его добывали и в Фокиде и во Фракии, где, повидимому, существовали разработки этого металла еще в Микенскую эпоху. Месторождениями железа в эллинистическую эпоху особенно славилась Лакония и северо-восточная часть Малой Азии - область Халибов, но железный блеск и магнитный железняк - породы, из которых греки преимущественно добывали железо, - находились в изобилии во многих областях, входивших в состав эллинистических государств. Упомянутые здесь центры металлодобывающей промышленности, конечно, далеко не исчерпывают всех ресурсов, которыми обладала металлообрабатывающая промышленность рассматриваемой эпохи. Вряд ли можно сомневаться в том, что (за исключением, может быть, олова, отчасти серебра и свинца) эта промышленность была полностью обеспечена сырьем, несмотря даже на то, что многие старые месторождения как самой Греции, так и Малой Азии в это время уже были исчерпаны, о чем неоднократно упоминает Страбон.
Разработка рудных месторождений. Среди источников эллинистической эпохи, касающихся горного дела, особое место занимает описание золотых рудников Нубии, составленное греческим географом Агатархидом, жившим в конце III и в первой половине II в. (Современная наука полагает, что описанные Агатархидом рудники находились в горах Wâdi’ Alkâli (Вади-Алкали), распою ценных к востоку от дороги, идущей из Ассуана в Абу Хаммед. Здесь обнаружены были остатки древних золотых разработок.) Это яркое и наглядное повествование дает нам если не всестороннее, то все же довольно полное представление о том, как и кем разрабатывались рудные месторождения в птолемеевском Египте. Мы приводим его здесь в той наиболее полной редакции, которую сохранил нам Диодор Сицилийский.
„В отдаленнейшей части Египта, близ границ Аравии и Эфиопии, находится местность, изобилующая многочисленными и богатыми золотыми рудниками, откуда золото добывается в большом количестве, но ценою тяжелого труда и больших затрат. Горная порода здесь от природы черного цвета, но местами она прорезается жилами и залеганиями мрамора чрезвычайной белизны, с которым в отношении блеска не могут сравниться никакие другие породы, и начальники рудников принуждены содержать огромное количество рабочих для добывания из нее золота. Дело в том, что цари Египта посылают на эти золотые рудники осужденных преступников и военнопленных, а также многих преследуемых по ложным обвинениям и заключенных под стражу по личной вражде; иногда ссылают туда только самих осужденных, иногда и всех их родственников и таким образом одновременно осуществляют наказание преступников и получают громадные доходы от плодов их труда. Число осужденных на эти работы очень велико; работают они непрерывно, причем ноги их закованы в цепи; не только днем, но и в течение всей ночи они не имеют никакого отдыха, и все возможности к бегству для них отрезаны. Ибо стража их состоит из иноплеменных солдат, говорящих на чужих языках, так что ни один из осужденных не может расположить их в свою пользу мольбами или дружеской беседой. В тех местах, где золотоносная порода всего тверже, там ее сперва обжигают большими кострами, чтобы сделать ее более рыхлой до начала работ вручную. Там же, где порода не очень тверда и поддается обработке без слишком большой затраты сил, многие тысячи несчастных осужденных должны разбивать ее железными орудиями, употребляемыми в каменоломнях. Руководит всеми работами сведущий человек, который умеет различать каменные породы и дает указания рабочим. Из числа тех людей, которых постигла эта печальная участь, выбирают самых сильных для ломки твердой, как мрамор, скалы при помощи железных молотков - работа, которая не требует никакой сноровки, а только физической силы. Они пробивают штольни, и не в прямом направлении, но следуя за жилами пластов блестящих каменных пород. Вследствие того, что штольни изгибаются в различных направлениях, эти рабочие пребывают в темноте и имеют при себе светильники, которые привязаны у них на лбу. Они часто меняют положение тела в зависимости от свойств каменной породы и бросают затем на землю выломанные ими куски камня. И таким образом они работают без передышки под ударами и грубыми криками надсмотрщиков.
Малолетних детей заставляют пролезать в проделанные в скале ходы и собирать сброшенные на землю небольшие куски камня, выносить их наружу и складывать в одно место над входом в галлерею. Отсюда отломанные камни передают в определенном количестве другим рабочим, имеющим от роду более 30 лет. Эти рабочие дробят камни железными пестами в каменных ступах до тех пор, пока камня не превратятся в камешки величиной с горошину. Раздробленные камни поступают к женщинам и старикам, которые насыпают их на мельницы. Там имеется несколько таких стоящих в ряд мельниц, и на каждом приводе работает два или три человека. Они мелют положенную им меру камешков и превращают их в самую тонкую муку. Нельзя смотреть на этих несчастных, которые даже не имеют возможности держать свое тело в чистоте и прикрыть свою наготу, без того чтобы не сокрушаться об их печальной участи. Ибо здесь не встретишь никакой жалости или снисхождения к больным и немощным, к старикам и к слабым женщинам. Все должны, принуждаемые к тому побоями, работать без устали до тех пор, пока смерть не положит конца их мукам и горю. В чрезмерных своих мучениях эти несчастные представляют себе будущее еще более ужасным, чем настоящее, и с нетерпением ожидают смерти, которую они предпочитают жизни.
В конце концов размолотая каменная порода поступает к квалифицированным рабочим (τεχνϊται), которые и доводят работу до конца. Они трут превращенную в порошок каменную массу на широкой доске, которой придано несколько наклонное положение, и поливают ее водой. Благодаря этому, землистые частицы массы распускаются в воде и уносятся вниз; те же частицы, которые содержат в себе золото, остаются вследствие своей тяжести на доске. Эту операцию они повторяют несколько раз, причем сперва они слегка трут массу рукой, а затем касаются ее мягкой губкой, которая впитывает в себя все мягкое и землистое, и в конце концов остается чистая золотая пыль. Самую последнюю операцию производят другие опытные рабочие. Они всыпают собранную золотую пыль по определенной мере и определенному весу в глиняные горшки и примешивают к ней в известной пропорции свинец, соль, немного олова, а также отруби ячменя. Накрепко закрыв сосуд крышкой и тщательно обмазав ее глиной со всех сторон, они плавят массу в печи в течение пяти дней и ночей беспрерывно; после этого горшкам дают остынуть и затем не находят в них никаких следов от всех прочих веществ, а только чистое золото с небольшой потерей в весе“.
Какие же сведения о рудничной технике эллинистической эпохи мы можем почерпнуть из этого описания современника?
Во-первых, следует указать на то, что картина, нарисованная Агатархидом, далеко не полна. Отсутствуют сведения об общем объеме рудников, о глубине залегания и о протяжении штолен и штреков и о других важнейших сторонах техники горного дела. О штольнях мы узнаем только то, что их прокладывали не по заранее намеченному плану, а в зависимости от прохождения золотоносных жил, поскольку направление последних выяснялось во время самой работы. Поэтому штольни были не прямыми, а извилистыми, и шли то вверх, то вниз, то вправо, то влево. Кроме того, из рассказа Агатархида ясно, что штольни были чрезвычайно узки и низки. Такая общая характеристика их вполне совпадает с тем, что нам известно о других античных рудниках. Характер эксплоатации горных богатств в древнем мире всегда был хищнический. Выбирали только те слои породы, которые были богаты рудой; бедные же рудой и пустые пласты вовсе не выбирали. Работу рудокопов в этом отношении направляли опытные надсмотрщики. Штольни были неравномерны по своей высоте и ширине. Местами они превращались в широкие и высокие помещения; местами же, там, где жилы были бедны, довольствовались узкими ходами, которые (например, в Лаврии) имели иногда высоту всего в 0.6-1 м, при такой же ширине. То же было и на острове Скиросе, где, по словам Феофраста, рудокопы работали, лежа на спине или на животе. Выломку породы производили при помощи тех же инструментов, которые применялись в каменоломнях, - железного молота, клина и кайла, а, может быть, и деревянных клиньев и кувалды. В тех местах, где золотосодержащая порода (в данном случае кварц) была особенно тверда, ее подогревали кострами и, очевидно, поливали затем холодной водой, отчего пласты давали трещины и становились более доступными для ломки вручную. Этот прием широко применяли и на других античных горных разработках. Есть также упоминания о применении стою же целью уксуса (см. выше). Агатархид упоминает лишь о том, что рудокопы работали при свете ламп, прикрепленных к их лбам. Такие источники света могли обслуживать только индивидуальных рабочих и, конечно, были недостаточны, например, для собирания выломанных кусков породы. Надо полагать, что Агатархид в данном случае просто не упомянул о лампах, которые, как мы знаем по источникам о других рудниках и каменоломнях, ставили в особые ниши, устраиваемые в стенках штолен. Выломанные куски породы собирались в Нубии малолетними детьми, выносившими их на поверхность земли. В Лаврии пользовались железными лопатами, кожаными мешками и корзинами.
О каких-либо транспортных приспособлениях не могло быть и речи при описанном выше извилистом и тесном характере античных штолен. Подъем выломанной породы происходил в Нубии также вручную, - Агатархид говорит об этом совершенно определенно. О каких-либо подъемных приспособлениях здесь не упоминается. В Лаврии, где глубина шахт доходит до 120 м, подъем породы происходил также вручную - об этом свидетельствуют ступеньки, выложенные в стенках шахт. Правда, здесь заметны и некоторые признаки применения ворота и бадьи. Для эллинистической эпохи отсутствие подъемных приспособлений в рудниках, вообще говоря, мало вероятно, если вспомнить о том, какое широкое применение эти машины нашли себе в это время в строительном деле и транспорте. Отсутствие упоминания о них у Агатархида или случайно, или свидетельствует о том, что техника разработки рудных месторождений в Нубии отстала от техники других областей.
Перед такой же альтернативой мы стоим и в отношении других участков техники горного дела. Агатархид ничего не говорит ни о креплении штолен, ни о их вентиляции, ни о водоотливных приспособлениях. Между тем, в современной ему технике уже существовали подобные сооружения. В рудниках Лаврия и во многих каменоломнях сохранились целины пустой породы, нарочно оставленные невыломанными для того, чтобы они могли служить подпорой для потолка штолен. Для этой же цели из отходов породы складывали стенки, а в некоторых случаях, вероятно; употреблялись и деревянные крепления. Вентиляция здесь осуществлялась специально для этой цели прорытыми шахтами. О вентиляционных шахтах упоминает и Феофраст. Трудно представить себе, чтобы в Нубии, где разработки были во всяком случае чрезвычайно обширны (Агатархид говорил о тысячах рабочих), можно было обходиться без всяких креплений штолен, а также без вентиляции. Надо полагать, что в описании греческого географа в данном случае имеется просто пробел.
Несколько иначе дело обстоит с водоотливными приспособлениями. В Лаврии их, повидимому, не существовало, и почвенную воду удаляли из шахт и штолен ручным способом, при помощи ведер. Вероятно, такая же система применялась и в Нубии. Однако есть основание предполагать, что грекам эллинистической эпохи удалось механизировать этот процесс. Витрувий описывает специальные водоподъемные и водоотливные приспособления, сконструированные в виде колес и в виде архимедова винта, а Посидоний, устами Страбона, и Диодор рассказывают о том, что такого рода приспособления находили себе применение в римских рудниках в Испании. Диодор при этом сообщает, что винтовые водоотливные машины изобретены были Архимедом во время его путешествия по Египту (около 220 г. до н. э.). Нам известно, что такие приспособления с давних пор были в ходу в Египте, где они поднимали воду из Нила для ирригации. Архимед, вероятно, усовершенствовал их и, может быть, применил к горному делу. Некоторое подтверждение этому предположению можно найти при сравнении остатков таких машин, найденных в римских рудниках в Испании, с греческими терракотами эллинистической эпохи, происходящими из Египта.

Работа на винтовом насосе 

Рис. 2. Работа на винтовом насосе

Одна из этих терракот изображена на рис. 2. Здесь мы видим раба, который переступает по ступенькам, приделанным к валу, и таким образом приводит машину в движение. По своей конструкции машина вполне совпадает с найденными в рудниках Испании, что косвенно подтверждает высказанное выше предположение.
В области более или менее вероятных догадок мы остаемся и тогда, когда обращаем свое внимание на эллинистические измерительные и визирные приборы. Существует предположение, что, например, диоптер Герона Александрийского мог найти себе применение и в горных разведочных работах в качестве визирного инструмента.
Это означало бы большой шаг вперед в области поисковых работ, так как в классической Греции, насколько об этом можно судить по полному отсутствию данных того времени по этому вопросу, никаких планомерных разведочных работ при поисках руды не производилось.
Металлургия. С операциями, применявшимися греками эллинистической эпохи для обогащения руды, лучше всего можно познакомиться по приведенному выше описанию Агатархида. Работы по обогащению руды протекали здесь, как и в других рудниках Греции, на самом месте разработок.
Процесс работы распадался наследующие операции: дробление, размол, промывка и плавка руды. Руду дробили вручную, железными пестами, в каменных ступах. Образцы таких ступ, сделанных из очень твердых каменных пород (трахита), найдены были в Лаврии.
По окончании дробления в ступах руда оказывалась размельченной до размеров горошин и в таком виде поступала на мельницы, где она превращалась в муку. Мельницы эти были с ручными приводами и требовали от 4 до 6 человек (слабосильных стариков и старух) для того, чтобы привести их в действие. По своей конструкции эти мельницы были похожи на мельницы для размола зерна, хорошо известные нам по находкам в Помпеях, и состояли из двух каменных жерновов, нижнего конического и верхнего двухконусного. Верхний жернов вращали по кругу посредством деревянных коромысел, которые вставляли в проделанные для них в этом жернове пазы.
Промывка измельченной руды для отделения золота от камней производилась на деревянной доске, которой придано было, наклонное положение. Пыль поливали водой, в то же время терли ее рукой о доску и прикладывали к ней мягкую губку. Вода уносила с собой легкие частицы муки, а тяжелое золото оседало на доске. Операцию промывки производили в Лаврии в особых промывальных сооружениях, состоявших из резервуара, промывальной и осушительной площадок и системы каналов и бассейнов для стока воды. Агатархид, повидимому, наблюдал в Нубии несколько иной способ промывки, хотя и основанный на том же принципе большого удельного веса золота. Повидимому, рабочие пользовались здесь приспособлением, напоминающим промывальный стол. Подобная античная доска для промывки руды найдена была в Сейксе на юге Франции. Она сделана из скрепленных между собой шипами дубовых досок; размеры ее составляют 4 м в длину, 1.10 м в ширину и 0.15 м в толщину. Средняя часть ее углублена. Есть сведения о том, что в Египте для той же цели применяли каменные доски с вырезами и каналами и выдолбленные камни цилиндрической формы. Операцию промывки повторяли несколько раз (Страбон говорит о пяти последовательных промывках) для максимального уменьшения возможных потерь золотых крупинок. Не совсем ясно назначение губок. Весьма возможно, как думает Блюмнер, что с их помощью удаляли камешки, приставшие к доске.
За промывкой следовало очищение золота и отделение от него посторонних металлических и иных примесей. В описании этого процесса, составленном Агатархидом, обращает на себя внимание отсутствие упоминания о предварительном обжиге. Относительно Лаврия и производившихся там работ по восстановлению серебра и свинца из свинцового блеска у нас также нет никаких сведений о применении предварительного обжига. Между тем Страбон упоминает о предварительном обжиге в римских рудниках Испании. Собственно купеляция производилась в рудниках Нубии в наглухо закрытых глиняных тиглях, которые в течение пяти суток держали в обжигательных печах. Чрезвычайно ценно в описании Агатархида упоминание о добавках, которые в определенной пропорции всыпали вместе с измельченной рудой в тигли и которые должны были способствовать химическим процессам отделения золота от примесей. Это были свинец, олово, соль и ячменные отруби.
Об устройстве плавильных печей в эллинистическую эпоху у нас нет никаких сведений.
Следует отметить, что эллинистическая эпоха, по всей вероятности, знакома была и с другим способом восстановления золота - с амальгамацией. Первое упоминание о ртути в греческой литературе встречается у Аристотеля. Феофраст о способе ее добывания из киновари говорит кратко: „Киноварь дробят с уксусом медными пестами в медных ступах“. Более подробно на этом останавливается Витрувий, который описывает следующий способ добывания ртути. (Тексты из сочинения Витрувия „Об архитектуре“ приведены нами в переводе Ф. А. Петровского (М., 1936, Издательство Всесоюзной Академии архитектуры).) „Набрав этих комьев [киновари], их бросают в мастерской в печь для просушки из-за обилия в них влаги, а когда выгнанный из них жаром огня пар оседает на пол печи, то оказывается ртутью. Когда комья вынуты, то ввиду того, что нельзя собрать осевших капель из-за мелкости, их сметают в сосуд с водой, где они соединяются и сливаются вместе. Когда же набирается их четыре секстария, то весу в них оказывается сто фунтов“.
Подробное описание способа купеляции золота путем амальгамации дает нам Плиний. Есть основание предполагать, что тот же способ известен был и грекам. По крайней мере Витрувий, продолжая свой рассказ, сообщает нам о практиковавшемся в его время и основанном на том же принципе способе получения золота из вышитых золотом материй. „Когда платье, вышитое золотом, - говорит он, - износится, обветшает и станет негодным, то лоскутья его жгут на огне, положив в глиняную посуду, оставшийся пепел бросают в воду и добавляют туда ртути, которая вбирает в себя все крупинки золота и заставляет их соединяться вместе с нею. Затем, слив воду, ртуть наливают в лоскут и жмут ее там руками: тогда ртуть просачивается наружу сквозь редину лоскута, благодаря своей жидкости, а внутри от этого сжимания остается чистое золото“. Витрувий упоминает также о том, что „без ртути нельзя хорошенько позолотить серебра и меди“. Сопоставляя все эти данные и вспомнив о том, что киноварь, по свидетельству Витрувия, найдена была впервые в области Эфеса, можно высказать предположение, что процесс восстановления золота через амальгамацию уже известен был грекам эллинистической эпохи. Ртуть добывалась близ Эфеса, в Колхиде, Кармании и Нубии.
Пробу готового золота производили по удельному весу при помощи огня или пробного камня. Подробностей этих операций мы не знаем, если не считать замечания Феофраста о том, что пробу производили трением золота о камень и что встречаются камни такого высокого качества, что при их помощи можно установить не только пробу золота и серебра, но и присутствие минимального количества сплавленной с ними меди.
Наши сведения о металлургии цветных металлов и железа в эпоху эллинизма сводятся к отрывочным замечаниям о деталях производственного процесса, встречающихся у Аристотеля, Феофраста и некоторых других писателей. Вот какими словами автор псевдоаристотелевского сочинения περι θαυμασίων ’ακουσμάτων, гл. 48, описывает способ получения высокосортного железа у халибов в Малой Азии: „Говорят, что производство халибского, а также амисского железа совершенно необычайно. Оно образуется, как говорят, из песка, который наносится из рек. Одни рассказывают, что руду просто промывают и затем плавят в печи. Другие же передают, что массу, оставшуюся после первой промывки, подвергают многократной повторной промывке, после чего ее плавят; при плавке к руде прибавляют камень, называемый «пюримахос» („борющийся с огнем“ - огнеупорный камень). Этот камень будто бы в изобилии встречается в этой стране. Таким способом получают железо, которое гораздо красивее, чем другие сорта железа, и которое, как полагают, ничем не отличалось бы от серебра, если бы оно не плавилось. Одно только это железо, как говорят, не ржавеет; правда, оно получается не в большом количестве“.
В „Метеорологии“ Аристотель говорит: „Расплавляется ведь даже уже обработанное железо и при этом таким образом, что оно становится текучим, а затем опять отвердевает, и таким путем получается сталь, в то время как шлаки отделяются и опускаются на дно[?]. От количества повторений этой операции зависит чистота стали. Качество же железа будет тем лучше, чем меньше оно будет содержать в себе посторонних примесей. Однако подобная очистка имеет свой предел, так как, при частом повторении, железо слишком сильно уменьшается в весе“.
Вопрос о том, было ли железо, полученное таким образом, - т. е., повидимому, путем повторной плавки руды в горнах или низких печах с последующей его очисткой, - настоящей сталью, остается не решенным. Приведенные цитаты, вследствие своей неясности, не позволяют притти к определенному выводу. Разрешить этот вопрос может только анализ памятников. Насколько нам известно, подобного анализа памятников эллинистической эпохи произведено не было.
В греческой литературе встречается несколько терминов для обозначения железа повышенного качества, отличающегося своей твердостью, блеском и голубым отливом. В то время как обыкновенное железо называется термином σίδηρος, высокосортное железо обозначается словами ’αδάμας, χαλυψ στομομα. Существовали центры производства стали. В эллинистическую эпоху особенно славились стали Халибов, Синопы, Лаконии и Лидии; промышленное применение этих разных сортов стали было неодинаково: халибская и синопская стали шли на изготовление плотничьих инструментов, лаконская - на производство пил (может быть, напильников), буравов, резцов и орудий камнетесов, а из лидийской стали делали пилы, ножи, бритвы и скребки. В пользу того, что античная сталь была настоящей сталью, говорит еще то обстоятельство, что как Аристотель, так и Феофраст неоднократно говорят о закалке стали через погружение в воду, отчего сталь становится еще тверже, между тем железо от погружения в воду становится мягче.
Очень интересны также краткие сведения, сообщаемые Феофрастом о применении при плавке и ковке металлов минерального угля. Приводим здесь эти свидетельства, хотя многие места их и остаются не вполне понятными: „Некоторые камни, - говорит Феофраст в своем сочинении „О камнях“, - расплавляются в огне и становятся текучими подобно руде, так как вместе с серебром, медью и железом течет и тот камень, который находится при них [пустая порода], что происходит либо вследствие заключающегося в них сырого начала, либо вследствие свойства их собственной природы.
Таким образом текут породы камня «пюримахосэ» и лава, на которые рабочие, производящие плавку, кладут руду“. И далее: „Некоторые из ломких камней, благодаря горению, превращаются в уголь и благодаря этому не сгорают в течение долгого времени. Эти камни горят, если положить на них древесный уголь, и притом горят все время, пока их раздувают. Они потухают, но потом опять загораются, почему они могут находиться в употреблении в течение долгого времени. Запах от них очень тяжелый и неприятный... Угли, которые обычно называют антрацитом (άνθραξ) и выкапывают из почвы, чтобы употребить их в дело, по природе своей землистые, их можно зажигать, и они сгорают, как древесные угли. Их находят в Лигурии, где их и собирают, и в Элиде у дороги, которая ведет через горы к Олимпии. Эти угли применяются кузнецами, кующими железо... В Скаптегиле (Фракия) в одном руднике нашли камень, который похож на гнилое дерево и который горит, если его полить маслом, но потухает, как только масло пожрется огнем“. И, наконец, также у Феофраста встречается такое место: „Те рабочие, работа которых особенно трудна, как у рабочих, кующих железо, применяют и самый сильный жар. Сперва эти рабочие выискивают самые плотные и землистые угли и некоторые даже уплотняют их, благодаря чему они получают больше силы; они также применяют воздуходувные меха и таким образом получают более сильный и эффективный огонь, благодаря тому что они одновременно поддерживают огонь струей воздуха“.
На основании всех этих цитат из Феофраста можно вывести то заключение, что современные ему греки были знакомы с минеральным углем. Остается неразрешенным вопрос, имеет ли он в виду каменный или бурый уголь; большинство исследователей склоняются ко второму предположению. Этот уголь применялся, главным образом, в кузницах при плавке железа, подлежавшего ковке. Далее, из слов Феофраста вытекает, что греки применяли при плавке руды (серебра, меди и железа) особые каменные плавни, камень „пюримахос“, отождествить который с какой-нибудь определенной породой не представляется возможным, и лаву.
Что касается металлических сплавов, то относительно состава бронзы эллинистической эпохи мы знаем очень мало.
Анализы античных бронз касались главным образом бронз классической Греции и бронз римской эпохи. Они показали, что процент олова в бронзовых сосудах колебался между 10 и 14%, а в зеркалах между 9 и 32%. Для бронзовых полос в катапультах, которые должны были обладать особой упругостью, Филон Византийский советует брать только 3% олова. Кроме олова, к бронзе примешивали в небольшом количестве свинец, железо, никель, серебро, золото (вероятно, с целью придать сплаву тот или иной оттенок, а может быть - и сообщить ему то или иное свойство, в зависимости от его назначения).
Есть сведения о знакомстве греков эллинистической эпохи с латунью (вероятно, начиная со II в. до н. э.). Некоторые исследователи полагают, что с латунью познакомились только в римскую эпоху.
Говоря о металлургии эллинистической эпохи, может быть, следует отметить еще одно существовавшее в это время явление. В конце эпохи, как об этом упоминает Страбон, во многих старых рудниках, в том числе в Лаврии, приступили к повторной плавке старых, оставшихся от прежних времен, шлаков. Этот факт несомненно свидетельствует об исчерпании источников добычи сырья, но возможно также предположить и то, что он отчасти вызван был и усовершенствованием техники плавки металлов.
Готовый металл отливали в слитки, плитки и бруски, и в таком виде он поступал в продажу. Аристотель рассказывает об одном случае крупной спекуляции на железе. „Так, в Сицилии некто скупил на отданные ему в рост деньги все железо из рудников, а затем, когда прибыли купцы из торговых гаваней, он стал продавать железо, как монополист, с небольшой надбавкой на его обычную цену, и все-таки этот человек на 50 талантов заработал 100“.
Организация работы в рудниках эллинистического периода рисуется нам в следующем виде.
Из рассказа Агатархида вытекает, что рабочие в золотых рудниках Нубии делились на две категории. Во-первых, несвободные рабочие - военнопленные и осужденные, занятые самым тяжелым физическим трудом; во-вторых, квалифицированные, очевидно свободные, рабочие, выполнявшие ответственную работу по промывке и плавке руды. Условия, в которых работала первая категория рабочих, достаточно ярко описаны Агатархидом. Обращает на себя внимание то своеобразное разделение труда по возрасту и полу, которое обеспечивало его максимальную, при данных сверхкаторжных условиях, эффективность. Мы не знаем, были ли эти золотые рудники единственными горными разработками Египта, где в такой мере пользовались несвободным трудом.
Благодаря папирусам нам известно, что в Египте существовал другой вид эксплоатации рудников, - при посредстве барщины. В западной части Фаюма находились разрабатывавшиеся при Птолемеях медные рудники, где работа выполнялась литургами; об условиях их работы нам известно очень мало. Вознаграждения они не получали, но содержались за счет государства. Продолжительность работы равнялась, повидимому, одному году. Составлялись договоры, которые до известной степени обеспечивали литургов от произвола царских чиновников.
Все минеральные богатства Египта считались собственностью царя. Эксплоатация рудников осуществлялась трудом осужденных, военнопленных или литургов при посредстве административных лиц - начальника всех горных работ в данном округе, его заместителя (заведующего данным рудником, специалиста по горному делу), надсмотрщиков и стражи. Как мы видели из описания Агатархида, работа по обогащению руды находилась в руках рабочих-специалистов, которые, по всей вероятности, были свободными. О применении рабского труда на рудниках птолемеевского Египта нам ничего не известно.
Организация работы в рудниках Афин в эллинистическую эпоху не вполне ясна. Спорным остается вопрос, были ли все рудники в это время собственностью государства или же небольшая их часть принадлежала частным лицам. Последнее весьма вероятно, между прочим, и потому, что Лаврийские рудники уже считались в это время в значительной мере исчерпанными и приносили мало дохода. Государство эксплоатировало рудники через арендаторов, которые обязаны были сдавать государству часть добытой ими руды. Основную рабочую силу составляли рабы. Арендаторы рудников часто нанимали рабов за плату у частных лиц. Применение свободного труда на рудниках Лаврии не засвидетельствовано источниками. Рабы работали там под охраной многочисленной стражи и под наблюдением надсмотрщиков, тоже рабов, но квалифицированных специалистов в области горного дела.
Относительно царства Селевкидов наши источники позволяют нам сделать только то заключение, что все горные промыслы, за исключением тех, которые находились на территории автономных греческих городов, были там собственностью царя.
Из всего сказанного можно видеть, что принудительный труд (рабский труд к труд военнопленных и каторжников) оставался если не исключительной, то во всяком случае почти единственной формой труда в рудниках эпохи эллинизма. Общий низкий уровень техники горного дела античного мира и медленность ее развития несомненно в значительной мере были обусловлены тем обстоятельством, что рабочая сила здесь почти ничего не стоила и экономический эффект достигался массовостью рабочей силы. Условия труда здесь были исключительно трудными, и неудивительно, что в истории восстаний рабов рабы-рудокопы занимают видное место. Из эпохи эллинизма нам известны два восстания рабов в Лаврийских рудниках и одно - в Македонии, во II веке до н. э., в котором, может быть, участвовали и рабы, работавшие в Македонских рудниках. Восстание в Лаврии в 134-133 г. без особого труда было подавлено надсмотрщиками. Второе вспыхнуло через 30 лет, в 104-103 г., и было продолжительным и грозным. Рабы, как рассказывает современник восстания, перебили стражу на рудниках, овладели крепостью на Сунии и в течение долгого времени опустошали Аттику.

Эллинистическая техника. Сборник статей / Под ред. акад. И. И. Толстого ; Академия наук СССР. - М.-Л. : Б. и., 1948. - 367 с., 1 карт.